Тысячи унылых плакальщиц в серых застиранных одеждах собрались над моим городом, дабы излить неумелую, но похвально искреннюю скорбь волнами холодного, секущего дождя. Полы их одеяний закрыли небеса от и до горизонтов, и когда поезд проезжает по мосту, кажется, будто едешь сквозь вязкий молочный кисель. Колючие ледяные слёзы без устали бьют по мокрому асфальту и зонтику, заглушая негромкие переливы музыки в наушниках. Ветер, игривый до крайней жестокости, так и норовит пробраться под одежду, лаская озябшую кожу своим невесомым дыханием.
А по ночам они плачут снегом. Застывшие капли, до того солёные, что всего лишь немного горчат, веером вьются вокруг фонарей, укрывая молчаливые деревья кружевным белым саваном. Ветки, степенно колыхаясь, царапают оконное стекло, будто острыми ногтями проводишь по классной доске.
Сам воздух становится тяжелее, и ему не так просто проникнуть в сжатые лёгкие. Кровь потихоньку отвыкает воспринимать кислород, и по венам начинает течь концентрированный раствор никотина.
Влага оседает на ресницах, и мир предстает перед глазами словно через паутинку, обильно политую утренней росой. Мир дробится по числу одиноких увенчанных зонтиками фигур, похожих на зыбкие тени, сотканные из дыма. Тронь, позови - и исчезнут. Они спешат куда-то в тёплые уютные дома, и тёмные провалы окон внезапно загораются золотистым отблеском электрической свечки. Только одну тень никто не ждёт. А потому ей незачем вновь превращаться в человека. Ее зачаровали переливы фонарных огней на мокрых волосах, выбившихся из-под шляпы, приковал к себе мелодичный перестук дождя, укрыл в объятиях ветер, уже не кажущийся холодным.
читать дальшезамороженными пальцами в отсутствие горячей воды.
замороженными мыслями в отсутствие, конечно, тебя.